На Дон Кихота жалко было смотреть.

– Нет, я все равно поеду с вами.

– Дело ваше. Но, повторяю, шпагу мы вам отдать не сможем. Имеется факт нападения с использованием холодного оружия. Оружие должно быть передано следствию. Все! Загружайте.

Люсеньку загрузили на носилки, двое самых крепких молодых людей понесли ее к выходу. Тут бы Диме было самое время смотаться, все логически подсказывало ему, что именно так и нужно поступить. Но Дима отчего-то мешкал. Какое-то непонятное чувство заставило его остаться и лично услышать все, что будет сказано полиции по поводу этого инцидента.

До приезда полиции Диме удалось пообщаться лишь с двумя людьми. Одной из них была Алла, но она оказалась самым худшим свидетелем, какого только можно было себе представить. Вместо внятных показаний она издавала лишь непонятные стоны, охи и жалобные всхлипы.

– Да, я ее ненавидела! Да, хотела бы ее убить! Но я не убивала! Как вы все не понимаете, у меня бы рука не поднялась. Живой же человек, хоть и гадина! Мужика у меня увела! Скотиняка! Так бы и убила, да воспитание не позволило!

А про своего любовника Алла говорить и вовсе не захотела. И очень жаль, потому что Диме страх как хотелось узнать побольше про эту личность. Очень уж манипуляции Суслика с этими его веерами заинтересовали Диму. Он надеялся извлечь из Аллы хотя бы крупицу информации об этом человеке. Но Алла, невзирая на растрепанные нервы, про любовника молчала насмерть.

Зато ее подруга Аня – та самая, в синем платье, а теперь в обычных джинсиках и белой майке с красными сердечками, охотно удовлетворила любопытство Димы.

– Зовут его Максим. Макс Суслик. Нет, это не прозвище у него такое, это его фамилия. Во всяком случае, так он сказал Алле. А познакомилась с ним Алка случайно. Повезло ей в тот раз просто феноменально. В кафе сидела, последние рублики за свой латте отдала и кручинилась, что не может к нему хотя бы круассанчик себе позволить. Всю зарплату профукала на всякую ерунду, на мели оказалась. И тут Суслик к ней за столик и подсел. Других мест в зале не было, вот так и познакомились. У Аллы глаз наметан, она сразу раскусила, что дядечка при бабле. А таких она любит, хотя, если честно, то к мужикам Алла равнодушна. У нее только из-за бабок глаз гореть начинает. Поэтому если мужик при бабле, то будь он хоть трижды уродом, Алла с ним станет кувыркаться. И наоборот, каким бы красавчиком ни был парень, если карман у него пуст, то Алла в его сторону даже не посмотрит.

– А Суслик этот чем занимается?

– Алла мне этого не говорила. Сдается мне, что она и сама этого толком не знает. Но деньги у него есть, и денег у него много.

– А семья у него тоже благополучная?

– Мать и дядя. Мать при смерти. Лежит в какой-то дорогущей клинике, названия не знаю, где находится, тоже не в курсе, зато знаю, что каждый день ее пребывания там стоит кучу бабла. Но Суслик на мать ничего не жалеет. Он ее боготворит.

– А живет этот Суслик где?

Тут подруга, которая велела называть себя не Аней, а Аннет, смогла развернуться в полный размах. Алле много раз довелось побывать в гостях у Суслика, так что ее подруга предложила Диме подробный фотоотчет об интерьерах его дома. Что и говорить, интерьеры были впечатляющими. Скинутые Аллой фотографии себя то на мягких кожаных диванах, то в бассейне, то на фоне антикварной мебели Диму заставили уважительно цокнуть языком.

– Просто дворец, а не дом, – подольстился он к девушке.

– Это и есть дворец. До революции там как раз и жила семья Суслика. Они то ли из графьев, то ли из князей. В общем, что-то очень крутое.

Только вот милая Аннет запамятовала, что в семнадцатом году все эти графья и князья вынуждены были с огромной поспешностью уносить из страны ноги. И уносили в том случае, если им везло. Некоторым не везло, они оставались тут и преждевременно заканчивали свои дни где-нибудь в укромном застенке с большевистской пулей в затылке. Но и тем, кто уехал из страны, удалось сохранить разве что крупицы своего былого состояния. Октябрьской революции, совершившей переворот в стране, предшествовала Первая мировая война, когда на волне ура-патриотизма почти все счета в банках Европы гражданами царской России были закрыты, а недвижимость в той же Европе продана. И в итоге у них оставались лишь ценные бумаги, выпущенные домом Романовых и их правительством, а они после революции стоили меньше, чем ничего. И очень многие известные фамилии были вынуждены в эмиграции вести очень скромное существование, страшно далекое от былой жизни.

Впрочем, с той страшной поры минуло больше ста лет. Возможно, что за эти годы графы Суслики сумели выгодно распорядиться имеющейся у них ценностью – знатностью древнего рода: сыновья удачно женились, а дочери вышли замуж, и материальное благополучие постепенно вернулось в их семью. Вот только насчет знатности рода… Что-то не доводилось Диме прежде слышать про князей Сусликов.

– Адрес у этого дома-дворца есть?

Адрес имелся, но Аннет его не знала. Или делала вид, что не знает.

– Где-то на Фонтанке. Или на Мойке. Или это канал Грибоедова. Не знаю, из окон вода видна. Может, это Нева?

Вообще девушка говорила очень много, но все как-то расплывчато. Единственное, она описала внешность Суслика. Сорок – сорок пять лет, круглое пузико, тонкие ноги, смешной нос. И Дима понял, что подхвативший веер Аллы мужчина и есть Суслик. Но ни конкретно адреса Суслика, ни его места работы, ни даже его отчества или года рождения Аннет не знала. Зато она могла сказать, что Суслик помешан на двух вещах. Первая – это его коллекция старинных вееров. И вторая – это его мамочка. Что делать с этой информацией, Дима решительно не представлял. К тому же приехала полиция, и Диму с головой накрыла запоздалая волна благоразумия.

Сейчас начнут задавать вопросы, потребуются паспортные данные, сразу выяснится, что Димы в списке приглашенных не имеется, а значит, он проник нелегально и с неизвестной целью. И очень может быть, что целью как раз и было убийство Люсеньки. Да, надо было бежать. И о чем он только думал!

Но дело было уже сделано. Деваться было некуда. Полиция плотно взяла в кольцо всех присутствующих в усадьбе. И пришлось Диме давать показания вместе с остальными. Единственное, что Дима сделал, назвал фальшивые паспортные данные и чужое имя. Это должно было затруднить его поиски. Хотя если захотят, то в наше время найти человека проблем не составит. Но Дима все же надеялся, что особенно его искать не станут. В конце концов, он на Люсеньку не нападал. Один ни на минуту не оставался. На его счастье, полицейские уже составили картину происшествия. И задержание Аллы для них стало закономерным решением. Полицейские были очень довольны тем, как легко и быстро сумели раскрыть это дело.

Когда девушку у всех на глазах уводили в наручниках, Дима услышал, как один из официантов сказал другому:

– Зря девку мучают. Может, она и не нападала.

– А ты почем знаешь?